Атаман. Гексалогия - Страница 97

Отряд тронулся, мы пристроились сзади, проводник скакал впереди. Дорога неожиданно быстро кончилась, и отряд рассыпался в цепь. Начинало светать, в сумерках впереди стали видны татары – они стояли в две шеренги, выставив вперед копья и уперев древки в землю. Из‑за круглых щитов с медными умбонами выглядывали раскосые лица.

Кони наши начали набирать ход, земля задрожала под копытами. Из‑за задних рядов татар защелкали тетивами луков лучники, несколько наших упали. Быстрее, быстрее!

Плотной массой мы ворвались в строй татар. Передние конники были убиты, но напор был столь силен, что в татарских шеренгах сразу образовалась широкая брешь. Ворвался туда и я, сразу свернул направо – так рубить сподручней – и с остервенением стал рубить, колоть, успевая уклоняться от копий и сабель.

Великая резня шла. Вчера они наших вот так же резали и рубили пеших, сегодня мы. Ситуация поменялась с точностью до наоборот. Через несколько минут все было кончено. Отдельных убегающих татар догоняли, с ходу рубили. Раненых добивали – возиться с ними некогда, а обозленных увиденным вчера воинов и остановить‑то было просто невозможно.

Все! Воины спрыгивали с лошадей, вытирали лезвия мечей и сабель, вкладывали в ножны. Встающее солнце освещало приятную русскому сердцу картину – все четыре сотни убитых татар. К сожалению, полегли и несколько десятков наших.

Часть воинов начала собирать трофеи, другая часть – подбирать наших павших и раненых. Вспомнив о своей профессии, подбежал туда и я. Воины умело накладывали повязки – сказывался опыт. Скоро подъедет обоз, убитых и раненых погрузят и отправят домой. Меня нашел чужой десятник, с кем мы отбивали табун:

– Иди, тебя бояре ждут.

Я прошел к шатру – раньше здесь обитал татарский начальник: земля в шатре устлана коврами, лежала куча подушек, обшитых шелком и золоченой вышивкой. В шатре пахло бараниной и кумысом.

Все трое бояр стояли и смотрели на меня. Первым начал говорить седой, как я впоследствии узнал – боярин Замойский. По возрасту, опыту и численности своей дружины он был старшим.

– Ты пленных нигде не видел?

– Нет, боярин.

– Должны они где‑то быть. Татары в набеги без обоза ходят, что добудут в бою, тем и кормятся, но пленные быть должны. А мы в лагере и близ него никого не обнаружили.

– Думаю, надо искать.

– Ишь, думает он, прямо думский дьяк. Хотя мой десятник о тебе хорошо отзывался, а это редко бывает – скуп Игнат на похвалу, знать воин ты умный, сноровистый. Кабы не ты – ушли бы татары. Вот что, побратимы: надо от каждой дружины по несколько человек в разные стороны выслать – поискать, может чего и сыщут.

На том бояре и порешили. Я же направился к своему десятку, нашел их сидящими у костра. В котле уже булькала вода, и Михаил засыпал в котел толокно, помешивая большой ложкой. Затем щедро сыпанул из поясного мешочка соль пополам с перцем. Чистую соль здесь почти не использовали.

– Садись, скоро готово будет, горяченького поедим, а то брюхо подвело.

Я уселся на землю, поджав по‑татарски ноги. Десятник толкнул меня локтем в бок:

– Молодец, паря, не подвел. Ко мне уже их десятник подходил, интересовался, где это ты дозоры так научился снимать. Говорит – зело удивительно – споро и зло, пока он примеривался, – а эвон – дозорные татарские уже у Аллаха ихнего. А ведь я десятника боярина Замойского давно знаю – добрый воин, не одну сечу прошел, редко ему кто по нраву, сам в бою десятерых стоит, и десяток свой такой же подобрал. Не скрою, хоть и невелика тут моя заслуга, а слышать сие приятно.

Мы поели толокнянки с салом, заедая подчерствевшим хлебом и запивая сытом, и я решил поспать, после бессонной ночи в самый раз.

Только закрыл глаза – и отрубился.

Выспаться полноценно не получилось – часа через два в лагере поднялась тревога, забегали люди. Оказалось – вернулись лазутчики боярина Трошина, поведали, что сюда идет конница татарская, числом около двух сотен, скоро будут здесь. Все кинулись к табуну, ловить своих лошадей, седлать. Близко к стоянке держать лошадей было нельзя – им и травку пощипать надо и надобности естественные справить. Пока нашел своего коня да оседлал, наши уже и построиться успели. Георгий глянул неодобрительно, но промолчал.

Боярин Трошин поднял руку, все замолчали.

– Навстречу, сюда, в бывший татарский лагерь идет две сотни татар, видимо, присоединиться хотят. Как только покажутся на том конце поля – всем по моему сигналу в атаку. Надо всех разбить, нечего им по земле родимой ходить, у них своя есть. Проверьте копья, у кого нет – возьмите татарские – вона их сколько. Первый удар – копейный, уж опосля за мечи возьметесь. Это не пешие, да и по числу – нам вровень, потому чтобы победить, каждый должен по нескольку татар убить.

Над строем нависла тишина. Встречный конный бой – очень серьезно, татары – конники умелые, сызмальства на коне, стреляют на скаку метко, в походе едят на конях, даже нужду малую справляют с седла.

Издалека послышался топот копыт, конское ржание, стала видна пыль.

– Приготовились! В атаку, с нами Господь!

Конница тронулась и стала разгоняться, c каждой минутой быстрее и быстрее, навстречу – такая же конная лава. Татары издалека постреляли из луков, но потом прекратили. Когда до сшибки мгновения – лук бесполезен, за спину его, в колчан. Надо крепче держать копье, да цель свою выискать.

Навстречу мне, сузив глаза и зло щеря желтые зубы, летел на кауром коньке здоровый татарин в лисьем малахае. Копье опущено так, что кончиком бунчука чуть не цепляет низкорослую траву.